Главная » Заземление » Нефедкин военное дело чукчей. Военное дело чукчей (середина XVII—начало XX в.). Стрелы с железными наконечниками

Нефедкин военное дело чукчей. Военное дело чукчей (середина XVII—начало XX в.). Стрелы с железными наконечниками

Каким образом крепилось каменное острие к стреле, показывают более поздние аналоги, где камень просто был вытеснен железом. На древке крепились две склепанные костяные пластины длиной 9,5-17,0 см, а в них, в свою очередь, вставлялся плоский треугольный наконечник из листового или котельного железа длиной 4-10 см (Богораз 1901: Табл. IX, 3; 8; Ухтомский 1913: 110―111. Рис. 3). У корякских стрел железное острие удерживала в роговом наконечнике заклепка (Вдовин 1971: 290). В более раннее время вместо железа употреблялся камень. Кремневый наконечник мог вставляться и непосредственно в разрез древка, как мы это видим у лавровидного острия длиной 8,5 см из МАЭ (№ 752-52). Причем данный тип наконечника с черенковым насадом преобладал на побережье Восточной Чукотки еще в I тыс. (Арутюнов, Сергеев 1969: 130; ср.: Руденко 1947: 82―83; Орехов 1977). Подобный каменный наконечник имел при стрельбе меньшую пробивную силу, был рассчитан на расслоение своего материала «из темного, в горах находящегося хрусталю» (КПЦ. № 70: 183) , что приводило к заражению крови (ср.: Соколов 1852: 103 (о. Уналашка)). А для усиления этого действия в середине XVIII в. острия смазывали ядом из сока корня травы лютика, от которого «человек, получа стрелою язву, в скором времени опухнет и умрет» (КПЦ. № 70: 183); это свидетельство казака Б. Кузнецкого (1756) почти дословно повторяется в сообщении чукчи Хехгитита (1763) (КПЦ. № 71: 186; Сергеева 1962: 85; Malaurie 1974: 143) . Сок аконита как яд использовали с аналогичной целью ительмены, а также алеуты и айны (Крашенинников 1949: 404; Стеллер 1927: 22; Миддендорф 1869. Отд. 5: 601).

Чукотские стрелы с железными наконечниками из листового железа, вставленные в костяные муфты, закрепленные на древках.

Воспроизведено по: Ухтомский 1913: НО, рис. За, Ь, с, d, e, f

Костяные наконечники стрел чукчи, судя по всему, изготовляли сами, ведь производство стрел - наиболее расходного вида оружия - было одной из обязанностей мужчин (Мерк 1978: 116; ср.: Бахтин 2000: 229). Это же касается комбинированных железокостяных наконечников, которые чукчи делали из котельного металла (Ухтомский 1913: 116; Богораз-Тан 1934: 13―14). Железные наконечники хорошего качества, иногда, как указывает В. Г. Богораз (1991: 91), с растительными насечками из меди и латуни на втулке, приобретали у русских на Колыме или Анадыре, а также у коряков. Они высоко ценились: на них часто надевали меховые колпачки (шкурой внутрь) для защиты от сырости и ржавчины. Эти чехлы часто делались из снятой с ног теленка оленя шкуры (Богораз 1991: 144. Рис. 74k, 1) .

Чукотские стрелы с костяными наконечниками:

а - кинжаловидный; б - листовидный; в, г, е - игольчатые; д - наконечник с асимметричными шипами.

Воспроизведено по: Богораз 1901: Табл. VIII, 2-7

Участник похода Д. И. Павлуцкого отмечал, что типичными стрелами у чукчей являются снабженные двух- или трехгранными наконечниками из моржовых клыков (Вдовин 1965: 35; ср.: Dall 1870: 379 (трехгранные наконечники характерны для азиатских эскимосов)). Количество граней могло достигать пяти (МАЭ. № 752-77). Очевидно, эти наконечники были как боевыми, так и охотничьими, предназначенными для охоты на крупную дичь (Ухтомский 1913: 111; Волков, Руденко 1910: 178). Такие наконечники, характерные для эскимосов, были длиной около 20 см и насаживались на древко 50―69 см (Ухтомский 1913: 106―107. Рис. 1; ср.: Nelson 1899: PI. LXIa, 1). Подобные костяные наконечники известны еще в пунукское время (VI―XVI вв.) на западном побережье Чукотки и имеют, очевидно, эскимосское происхождение (Диков 1979: Рис. 89, 14; ср.: Орехов 1977: 112. Рис. 18-4; 18-8).

Многие наконечники мы не можем точно определить, являются ли они охотничьими или боевыми. Наконечники, которые могли применяться на войне, различались по форме и материалу, из которого их производили (ср. с классификацией корякских стрел: Вдовин 1971: 283―291).

Отметим и другие типы костяных наконечников, хранившиеся в собраниях РЭМа:

Листовидный наконечник длиной 15 см с вильчатой пяткой (Ухтомский 1913: 108).

Четырехгранный наконечник асимметрично-ромбической формы длиной 12 см при длине стрелы 71 см. Он вставлялся черенком в древко и для прочности обматывался лентой (Ухтомский 1913: 108. Рис. 1Ь).

Тяжелые двулопастные наконечники, оканчивающиеся шипами, иногда асимметричными (Ухтомский 1913: 108―109. Рис. 1с). Такое острие было сравнительно небольшое (у экспоната в МАЭ длина 7 см), оно наносило большую рану, приводящую к обильной потере крови. Как отмечал капрал Г. Г. Шейкин (1750-е гг.), подобные небольшие наконечники прикрепляли к древку очень слабо, видимо клеем, чтобы они оставались в теле, когда стрелу будут вынимать (АИИ, ф. 36, оп. 1, № 643, л. 585; ср.: Вдовин 1965: 37; Мерк 1978: 116). Вероятно, стрелы с таким наконечником были наиболее распространенными (ср.: Мерк 1978: 116). Отметим, что, судя по эскимосским параллелям, стрелы с подобными, но более крупными наконечниками предназначались для охоты на крупного зверя и, очевидно, для войны (ср.: Jacobsen 1884: 8―9; Burch 1998: 69―70).

Чукотские костяные наконечники стрел:

а, в - с асимметричными шипами, б - асимметрично-ромбический; г - ж - игольчатые.

Воспроизведено по: Ухтомский 1913: 106, рис. la, b, с, d, e, f, g

Другим классом чукотских наконечников, известных по этнографическим коллекциям, являются железные:

Чукотские стрелы с железными четырехгранными наконечниками:

а, б, в - удлиненно-треугольные; г, д - игольчатые; е - удлиненно-ромбический; ж - игольчатый, сделанный из отшлифованного напильника; з - удлиненно-треугольный на длинной шейке.

Воспроизведено по: Ухтомский 1913: 114, рис. 6а, Ь, с, d, e, f, g, h

четырехгранные наконечники, которые Э. Д. Ухтомский (1913: 114―115. Рис. 6а - d) считает, вследствие тщательности обработки, приобретенными у русских или коряков;

игольчатые наконечники (Ухтомский 1913: 111. Рис. 6d, e, g); железные наконечники на длиной шейке (Ухтомский 1913: 111. Рис. 6f, h);

боеголовковые наконечники с расширяющимся сверху утолщением-острием (Богораз 1901: Табл. IX, 6; Ухтомский 1913: 111. Рис. 4е, f);

обоюдоострые наконечники длиной 12―24 см, копировавшие форму игольчатых костяных, с древком длиной 75―81 см (Ухтомский 1913: 114―115. Рис. 4а - d). Подобные наконечники применялись эскимосами для охоты на морского зверя (см.: Jacobser 1884: Fig. 21);

Стрелы с железными наконечниками:

а, в - ромбовидные; б - листовидный; г, д - шипастые с длинной шейкой; е - и - вильчатые.

Воспроизведено по: Ухтомский 1913: 113, рис. 5а, Ь, с, d, e, f, g, h, i

плоские вильчатые наконечники длиной 7―5 см (при длине стрелы 66―84 см) применялись для охоты на водяную птицу и мелкую дичь (Ухтомский 1913: 113―114. Рис. 5a―d) На войне могли использоваться в экстренных случаях;

листовидные или ромбовидные наконечники длиной 9-15 см, общая длина стрел была 67―85 см (Богораз 1901: Табл. IX, 11―12; Ухтомский 1913: 111. Рис. 5g, h, i; ср.: МАЭ. № 611―114);

небольшие наконечники с симметричными или асимметричными шипами и длинной шейкой (Ухтомский 1913: 113. Рис. 5е, 0;

стрела-нож, сделанная из старого ножа (Ухтомский 1913: 115. Рис. 4g). Подобная стрела должна была наносить большие кровоточащие раны.

Наконечники с тупым деревянным острием (томары) были чисто охотничьими, предназначенными для сшибания и оглушения дичи (Богораз 1901: Табл. VIII, 10―11; IX, 10).

Все эти типы стрел существовали в XIX в. В целом наконечники чукчей очень большие и предназначены, очевидно, для нанесения глубокой раны противнику, который должен пострадать от обильной потери крови. Длинные граненые наконечники могли предназначаться для пробивания панциря и вхождения в тело противника. Большие железные острия достаточно тяжелы и неуравновешенны, что уменьшает дальность полета. Впрочем, как уже отмечалось, часто достаточно трудно различить стрелы боевые и предназначенные для охоты на крупного зверя.

Настоящее издание рассматривает различные стороны военного дела чукчей на всем протяжении известной нам по письменным и другим источникам эпохи начиная со второй половины XVII в., когда чукчи впервые столкнулись с сибирскими казаками, и вплоть до начала XX в., когда еще происходили столкновения на почве кровной мести. Привлекаются сведения о соседних народах, азиатских и американских эскимосах, коряках и русских, что позволяет лучше раскрыть особенности военного дела чукчей. Книга является первым в историографии трудом, посвященным военному делу чукчей. Она будет полезна не только специалистам-этнографам, но и самому широкому кругу читателей, интересующихся военным делом.

Произведение относится к жанру Документальная литература. Оно было опубликовано в 2003 году издательством Петербургское Востоковедение. На нашем сайте можно скачать книгу "Военное дело чукчей" в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt или читать онлайн. Рейтинг книги составляет 4.83 из 5. Здесь так же можно перед прочтением обратиться к отзывам читателей, уже знакомых с книгой, и узнать их мнение. В интернет-магазине нашего партнера вы можете купить и прочитать книгу в бумажном варианте.

Героическому чукотскому народу посвящается

Чукчи в нашем сознании ассоциируются с героями бытового фольклора, однако практически никто не знает, что этот мужественный народ почти полтора века отстаивал свою независимость и разбивал российские колониальные войска. Впрочем, в данной книге речь пойдет не о военной истории, основные вехи которой заинтересованный читатель найдет в хронологической таблице, а о военном деле. Признаюсь, что я не чукчевед и не северовед, и даже не этнограф, а военный историк или, точнее, полемолог. Я исследую войну во всей совокупности ее факторов, и это весьма помогает мне в работе. Данная монография - это, по существу, первая в историографии книга, специально посвященная военному делу чукчей. До сего времени, насколько мне известно, имелось лишь несколько статей о военном деле этносов северо-востока Сибири. Настоящая работа ни в коей мере не претендует на полноту охвата материала заявленной темы, акцент в ней делается на описании различных сторон военного дела, а не на анализе его. Книга должна послужить основой, базой для дальнейшего изучения военного дела как чукчей, так и других народов Северо-Восточной Сибири. В процессе дальнейшей работы различные аспекты военного дела значительно пополнятся фактологическим материалом, какие-то предположения подтвердятся, а какие-то отпадут.

В заключение мне хотелось бы поблагодарить канд. ист. наук А. С. Зуева (Новосибирский государственный университет) за ценные замечания, высказанные им по сюжетам, касающимся чукотско-русских отношений, д-ра филол. наук Н. Б. Бахтина (Институт лингвистических исследований РАН), канд. филол. наук Е. В. Головко (Европейский университет в Санкт-Петербурге) и А. Г. Курилова (Институт народов Севера Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена), помотавших мне в разработке темы, моих рецензентов канд. ист. наук В. И. Дьяченко и канд. ист. наук Е. А. Михайлову (МАЭ), высказавших ряд замечаний, которые способствовали улучшению текста книги. Естественно, ответственность за содержание книги лежит на авторе.

ВВЕДЕНИЕ

С начала остановимся на характеристике основных источников по военному делу чукчей. Их можно разделить на две большие группы - источники материальные и нарративные. К первой группе относятся археологические находки, этнографические коллекции музеев, причем как сами реальные предметы, так и иконографический материал.

Археология крайнего северо-востока Азии еще сравнительно молода и имеет много различных проблем, среди них можно выделить сложности датировки (из-за особенностей залегания археологических слоев) и этнической атрибуции находок. Однако именно археология позволяет проследить в общих чертах генезис различных видов вооружения и фортификации, а также материалы, из которых изготовлялось оружие. Среди музейных коллекций, содержащих богатый чукотско-эскимосский материал, следует выделить Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (МАЭ) и Российский этнографический музей (РЭМ) в Санкт-Петербурге. Музейные собрания обладают значительным количеством наступательного и оборонительного вооружения и воинской одеждой, что дает нам реальное представление об облике и снаряжении чукотского воина в XVIII―XIX вв. Отдельно надо выделить иконографический материал, представленный как рисунками путешественников, так и собственно чукотско-эскимосскими изображениями, в основном резьбой по моржовому клыку. Данная форма искусства информирует нас не только о комплексе вооружения воинов, но и о некоторых тактических особенностях. К сожалению, насколько мне известно, европейцы не оставили изображений батальных сцен с участием чукчей, тогда как рисунки боев из самой Чукотки, выполненные в конце XIX―XX в., показывают нам лишь представления о войнах прошлого людей данного времени. Чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть на изображения доспехов и сравнить их с сохранившимися экземплярами (см.: Антропова 1957: рис. 34―35; Широков 1968: рис. 7―9). Хотя, повторюсь, определенную информацию об оружии, комплексе вооружения и о тактике мы все же можем тут почерпнуть.

К письменным источникам относятся записи фольклорного материала, различного рода официальные документы и записки путешественников. Естественно, основным источником для изучения выбранной темы является фольклор. Именно в устном народном творчестве мы можем найти такую информацию, которая или вообще не встречается, или недостаточно освещена в других видах источников, - это свидетельства о стратегии и тактике, о способах ведения боя, об использовании различных видов оружия, это боевой этос и т. д. В целом сказок, имеющих военные сюжеты, не так много в сравнении с общим количеством записанного материала . Героический эпос, у других народов содержащий наиболее полный набор сведений о военном деле, у чукчей лишь формировался, - это цикл сказок о русском военачальнике Якунине, о южночукотском герое Кунлелю и о богатыре Эленди и его сыновьях. Небезынтересны и сказания азиатских эскимосов о войнах как между собой («Как уназикские воевали с сивукакскими», «Нунагмитский кит» и т. д.), так и с соседними народами («Виютку-предводитель», «Сражение науканцев с иноплеменниками» и т. д.). Следует отметить, что в фольклорных сказаниях народов северо-востока Азии не слишком много чисто фантастических элементов - они реально отражают действительность или, по крайней мере, понимание ее людьми более позднего времени. Сказка обычно фиксирует свое внимание на главном герое и его окружении, часто наделяя их качествами богатырей, при этом подчас трудно определить, реальные это качества или гиперболизированные (Беликов 1956: 15). Естественно, на интерпретации сюжета сказывалось и мировоззрение рассказчика, который вольно или невольно мог вносить в него некие нюансы, сглаживающие неудобные, с его точки зрения, углы. Причем в сказаниях, записанных во второй четверти XX в., особенно чувствуется миропонимание рассказчика, некая «гуманизация» повествования, наделение героя положительными качествами, а врагов - сугубо отрицательными, тогда как в материалах начала XX в. это полярное понимание не так заметно, там и положительный персонаж мог быть убийцей и насильником, то есть обладать негативными, с нашей точки зрения, качествами. В целом, как отметил сибиревед И. С. Вдовин (1970: 23), «исторические предания, героические сказания народов Северо-Востока Сибири содержат весьма обширный исторический материал, в значительной своей части вполне надежный и точный» (ср.: Меновщиков 1964: 2; Беликов 1965: 168). Если судить по событиям, обычно псевдоисторическим, то основная масса информации в сказаниях относится к достаточно позднему периоду - к XVII―XVIII вв. Хотя сами события, о которых идет рассказ, могли происходить в иной исторический период, однако реалии сказки должны быть приближены ко времени рассказчика, чтобы его поняли слушатели.

Следующая группа письменных источников - исторические документы - датируется в основном второй половиной XVII―XVIII в. Это «сказки» (отчеты) и челобитные казаков, документы ясачного сбора, указы властей, наказы посылаемым в экспедицию, донесения и записки воевод (позднее - губернаторов), составленные на основании последних записки-справки и указы Сената и т. д. Сюда же входят и записки чиновников (датируемые главным образом второй половиной XVIII в.), в которых для вышестоящих инстанций кратко излагались быт и нравы местных народов. Особенно много документов хранится в Российском государственном архиве древних актов в так называемых «Портфелях Миллера» (ф. 199), среди них можно также выделить документы профессионального военного капитана Т. И. Шмалева, коменданта Гижиги в 1770-х гг., часть этих документов была уже опубликована (Голицын 1899: 35―40; Андреев 1965: 140―141). Естественно, в данной группе документов информация о военном деле мелькает лишь между прочим, хотя сами исторические события описываются неплохо. Конечно, тут присутствует и субъективизм описаний, особенно в информации о военных действиях. В частности, иногда явно завышена численность противников. Это происходило, с одной стороны, оттого, что врагов всегда кажется больше, чем есть, а с другой - вследствие стремления военных преувеличить значение своей победы или объяснить причину поражения. Так, например, в записках о гибели отряда майора Д. И. Павлуцкого (1747) численность врагов-чукчей указывается участниками боя то в 400, то в 500 (КПЦ. № 65-2: 170; № 65-3: 171), а то и в 600 воинов (КПЦ. № 66: 173). Разброс в числах, как видим, большой - 150 %.

Военное дело чукчей (середина XVII-начало XX в.) - описание и краткое содержание, автор Нефедкин Александр, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки сайт

На первой странице обложки: Чукотский воин XVIII в. Реконструкция. Рисунок А В. Козленке.